Календарь Артиллериста

07 янв 1880 — Род. ген. л-т Кусконский Павел Алексеевич, выпускник 1900 г.

 

                                                              

 

 

В пестрящей загадками истории судеб выпускников Училища, история старшего из братьев Кусконских, выпускников Училища выделяется своей туманностью. Многие справочники содержат биографические данные генерала, однако точную дату его рождения (уж ни как не являющуюся тайной!) называют далеко не все. А место рождения и вовсе туманно - не то Харьков, не то его окрестности. Однако первая часть жизни офицера была ясна и прозрачна -  Окончил знаменитый Петровско-Полтавский кадетский корпус, Михайловское артиллерийское училище (1900 г.) и Николаевскую военную академию (1911 г.). Участник Первой мировой войны. С 1915 года — старший адъютант оперативного отделения в Управлении генерал-квартирмейстера штаба 8-й армии. Подполковник. В 1917 году являлся  помощником начальника оперативного отделения в Управлении генерал-квартирмейстера Ставки Верховного Главнокомандующего. В ноябре 1917 г. полковник Кусонский был послан генералом Духониным в Быхов с тем, чтобы предупредить генерала Корнилова и его сторонников о приближении большевиков. Вслед за Корниловым уехал в Добровольческую армию. В июне 1918 г. назначен генералом для поручений при командующем Добровольческой армией. В январе 1919 г. назначен генерал-квартирмейстером штаба Добровольческой армии, в мае переименованной в.Кавказскую Добровольческую армию. В июне 1919 г.— генерал-майор и начальник штаба 5-го кавалерийского корпуса генерала Юзефовича. В Русской армии генерала Врангеля — и. д. начальника гарнизона города Симферополя. С августа 1920 г. — начальник штаба 3-го армейского корпуса. В иммиграцию ушел из Крыма, был как и все в Турции, а в 1922 году переехал в Париж. При создании генералом Врангелем Русского Общевоинского Союза в «делёжке» должностей не участвовал. Врангель вполне мог поручить опытному штабисту какой-нибудь из отделов организации, но уже в 1924-25 годах генерал Кусонский сделал свою ставку на А.П. Кутепова. Вплоть до похищения последнего в 1930 году Кусонский находился в его распоряжении, не занимая в РОВС никаких видных постов. В эмиграции ходили упорные слухи о том, что Кутепов вовсе не был похищен агентами ИНО ОГПУ, а сам «переметнулся» на сторону Советов. Под подозрение попало всё его ближайшее окружение. Некоторые историки и по сей день считают, что Кусонский тоже был связан с советской разведкой, вёл активную деятельность по подрыву основ РОВСоюза изнутри и добивался развала единства Белой эмиграции. Эта версия не находит никакого подтверждения, кроме одного эпизода: участия П.А. Кусонского в похищении председателя РОВСоюза Е. К. Миллера.

 

 

                                        

Между тем, доподлинно известно, что до 1934 года Кусонский никаких постов в РОВС не занимал и никак не мог «подрывать его изнутри». С уходом начальника канцелярии Союза генерала Н.Н. Стогова, Миллер сам назначил на его место Кусонского, потому что доверял ему. Возможно, здесь сыграла роль некоторая наивность Миллера и его ближайших соратников, но тогда получается, что вокруг агента ОГПУ-НКВД весь период его деятельности находились только предатели или наивные болваны. Начальник II отдела РОВС в Берлине генерал-майор Алексей Александрович фон Лампе в конце 1920-х – начале 30-х годов вёл активную переписку с П.А. Кусонским. Генералы знали друг друга ещё со времён совместной службы в штабе 8-й армии и находились в приятельских отношениях. Генерал-майор фон Лампе долгое время занимал один из ключевых постов в РОВС. В 1938 году его II (немецкий) отдел был преобразован в Объединение Русских Воинских Союзов (ОРВС) – самостоятельную организацию, которая во время Второй мировой войны вела активную деятельность и открыто предлагала свои услуги нацистам в борьбе против СССР.

 

                      

                            Карикатура из французской газеты на П.А. Кусонского. 1938 год

 

Возникает вопрос: почему агент ОГПУ-НКВД Кусонский не предпринял ни одной попытки завербовать своего приятеля А.А. фон Лампе или хотя бы попытаться нейтрализовать его опасный «активизм»? Такая возможность предоставлялась Кусонскому неоднократно. Не обладая особенно гибким умом, фон Лампе проявил себя как один из самых непримиримых «реваншистов». Следуя «заветам» Врангеля, он отрицательно относился к контактам Кутепова с советскими спецслужбами и откровенно боялся вмешиваться в его «террористические» акции на территории СССР. Известно, что фон Лампе, питавший непреодолимое отвращение к «подпольной» работе, в 1927 году прямо сказал Кутепову о данном ему поручении Врангеля «присматривать» за его деятельностью. Это спровоцировало конфликт между вчерашними соратниками. В 1930 году, когда новый председатель РОВС Е.К. Миллер предложил фон Лампе взять на себя дела Кутепова в России, генерал прямо ответил, что «террористом никогда не был и учиться этому не хочет». В открытую предлагать сотрудничество такому человеку было бессмысленно. Однако Кусонский, как никто, знал слабые места начальника II отдела РОВС.

 

Он был хорошо знаком с его женой, Натальей Михайловной фон Лампе, знал и о том, что в 1932 году их единственная дочь Евгения заболела туберкулёзом лёгких. При отсутствии необходимых средств на лечение, у родителей не было никаких шансов её спасти. Если бы предполагаемый агент в этот период предложил чете фон Лампе работу на советскую разведку, он бы наверняка добился желаемого результата. ИНО ОГПУ, как правило, щедро оплачивал услуги своих заграничных резидентов. Но Павел Алексеевич не сделал этого. Евгения фон Лампе умерла осенью 1933 года, в возрасте девятнадцати лет. В ответ на соболезнования Кусонского по поводу её смерти, фон Лампе пишет ему очень откровенное и полное отчаяния письмо. В этом письме нет ни одного намёка на «помощь», которую мог предложить адресат семье своих давних друзей. Чуть позже от туберкулёза скончался и младший сын самого Кусонского. Туберкулёз в то время уже не был неизлечимой болезнью. Своего-то сына «агент» мог попытаться спасти?.. Куда более вероятна версия о том, что в 1930-40-е годы и Кусонский, и фон Лампе, и генерал Скоблин работали на немецкую разведку и гестапо, но этот вопрос остаётся открытым. Во всяком случае, ни Кусонский, ни фон Лампе не приобрели себе шикарных квартир в Париже, как это сделал их общий знакомый генерал П.Н. Шатилов. Они не покупали вилл, автомобилей и не закатывали банкетов для «нужных» людей, как это регулярно проделывали генерал Скоблин и его супруга Плевицкая. Их семьи жили весьма скромно и не смогли уберечь от «болезни бедняков» даже собственных детей… В 1934-1937 годах Кусонский занимает пост начальника военной канцелярии РОВС в Париже. 22 сентября 1937 года председатель РОВСоюза Е.К. Миллер отправился на встречу с представителями немецкого Генерального штаба, организованную генералом Скоблиным. Перед уходом он оставил на столе начальника канцелярии записку, в которой изложил свои подозрения в адрес Скоблина. Миллер просил Кусонского вскрыть конверт, если сам не вернётся в Управление через три часа. Впоследствии начальник канцелярии уверял, что он ушёл домой и о поручении Миллера попросту забыл.

                              

Тревогу по поводу исчезновения генерала подняла его жена. В 23 часа заместитель Миллера адмирал Кедров вызвал П.А. Кусонского в Управление РОВС. После похищения прошло уже 10 часов. Кусонский вскрыл конверт с запиской в присутствии Кедрова и жены Миллера. Комендант Управления Мацылев не был извещён о содержании записки. Ничего не подозревая, он отправился за Скоблиным в гостинницу и вскоре привёз его на такси. После недолгой беседы Кусонский и Кедров решили задержать Скоблина, чтобы препроводить его в полицию. Тот, воспользовавшись их замешательством и неосведомлённостью коменданта Мацылева, выскочил в подъезд. Кедров и Кусонский последовали за ним. На лестнице было темно, и они не поняли, что Скоблин не побежал вниз, а поднялся на этаж выше, в квартиру Третьякова, также агента НКВД. Преследователи спустились на улицу и организовали поиск, который ни к чему не привёл. Особая Комиссия по делу Скоблина под председательством генерала от кавалерии Эрдели (от 28 февраля 1938 г.) опросила всех свидетелей происшествия и сделала следующие выводы:

 

"Записка, оставленная генералом Миллером в полдень 22 сентября 1937 года, — единственный ключ к раскрытию тайны его исчезновения. Более раннее вскрытие этой записки, вероятно, не могло бы уже воспрепятствовать похищению генерала Миллера, но оно могло — и должно было — помешать бегству Скоблина. Поэтому Комиссия ничего не имеет добавить к следующему сделанному ей заявлению генерала Кусонского: "Считаю себя виновным в позднем вскрытии упомянутой записки, почему откровенно доложил начальнику Русского Обще-Воинского Союза о недопустимости занятия мною каких-либо ответственных должностей в РОВСе". (Журнал "Часовой" № 208 от 10 марта 1938 года)

 

 

Комиссия предпочла поверить в непростительную «оплошность» и нерасторопность начальника канцелярии при задержании Скоблина, чем признать, что разложение в рядах РОВС достигло своего предела. В похищении Миллера были замешаны офицеры-«первопоходники», которые пользовались непререкаемым авторитетом среди бывших белых воинов. Арестованный впоследствии гестапо агент С.Н. Третьяков (Иванов) пытался свалить всю вину на Кусонского, указав на него, как на пособника НКВД, организатора и планировщика похищения. Возникает вопрос: зачем тогда Кусонскому вообще было нужно предъявлять записку Миллера и навлекать на себя подозрения? Он имел массу времени, чтобы её уничтожить, а не бегать за своим «подельником» Скоблиным среди ночи по тёмным лестницам. Если Кусонский и принял косвенное участие в похищении, то вряд ли он сделал это по собственной воле. Его могли запугать, поставить в безвыходное положение, использовать как «пешку» в заранее спланированной игре. У генерала в СССР оставались близкие родственники. В том числе – его престарелая мать.

 

Что же касается Скоблина, то, по некоторым сведениям, он являлся «тройным агентом», и его роль в деле Миллера неоднозначна. Генерал Скоблин сам претендовал на ведущие роли в РОВС, вынашивал планы его реорганизации. Скоблину в 1937 году исполнилось лишь 43 года. По мнению многих «молодых» членов Союза, престарелая верхушка во главе с Е.К. Миллером давно превратила деятельность РОВС в «чайные посиделки» для военных пенсионеров. Кусонский вполне мог разделять эти взгляды. При отсутствии прямых доказательств и улик, комиссия Эрдели сочла приемлемым снять подозрения с возможного преступника, нежели очернить невиновного. В 1938 году П.А. Кусонский переехал в Бельгию, где никаких должностей не занимал, но работал переводчиком при новом председателе РОВСа генерале Архангельском. В 1940 году старший сын Кусонского Алексей был насильно мобилизован французами в армию и попал в немецкий плен. Павел Алексеевич просил начальника ОРВС А.А. фон Лампе, своего старого друга, выяснить хоть что-то о его судьбе.

 

 

 

Во Франции у Алексея осталась семья с малолетними детьми, которая не имела никаких средств к существованию. Начальник ОРВС был одновременно вице-президентом Русского Красного Креста в эмиграции и мог помочь Кусонскому в его беде. Тогда же Кусонский просит А.А. фон Лампе помочь ему отправить письмо матери в Ленинградскую область. Фон Лампе выполнил все его просьбы: отправил письмо, выяснил местонахождение Алексея и сделал всё, чтобы тот вернулся домой. В мае 1941 года Кусонский вновь посылает фон Лампе обстоятельное послание с изложением той ситуации, в которую попали чины РОВС в Бельгии и Франции. С приходом туда нацистов председатель РОВС П.А. Архангельский оказался в полной изоляции. Ему, по выражению Кусонского, «заткнули рот», поставили под полный контроль, а за неповиновение угрожают арестом и немедленным разгоном всей организации.  22 июня 1941 года гестапо не тронуло Архангельского, но арестовало ряд чинов РОВС в Париже и Брюсселе. Генерал Кусонский подвергся аресту и был интернирован в концлагерь Брейндонк (Бельгия).

 

 

 

 

Председатель РОВС Архангельский подавал немецким оккупационным властям протесты, жалобы и просьбы об освобождении своих соратников, но это ни к чему не привело. Ни к чему не привели и переговоры А.А. фон Лампе, которые он вёл в соответствующих германских учреждениях о судьбе арестованных генералов П.А. Кусонского и П.Н. Шатилова. Руководитель Русского представительного комитета Ю.С. Жеребков, активно сотрудничавший с нацистами, ходатайствовал перед гитлеровской администрацией об освобождении русских военнопленных во Франции. Он клятвенно обещал фон Лампе освободить Кусонского в ближайшее время. Разговор Жеребкова и фон Лампе состоялся 20 или 21 августа 1941 года, а уже 22 августа Павел Алексеевич Кусонский скончался в лагере от жестоких побоев.

 

Сохранилась копия письма фон Лампе немецкому генералу фон Филькенхаузену, от которого непосредственно зависело освобождение генерала Кусонского. В этом письме на чистейшем немецком языке начальник ОРВС полностью ручается в лояльности арестованного генерала к оккупационному режиму и непричастности к шпионской деятельности в пользу СССР. Если бы осторожный фон Лампе не был уверен в последнем на все сто процентов, он бы никогда не позволил себе давать такие поручительства.

 

Тело Кусонского было выдано семье и похоронено на кладбище Уксель в Брюсселе. 30 ноября 1944 г. бельгийские власти с воинскими почестями перенесли прах генерала на почетный участок кладбища Юкль в Брюсселе

Назад к списку